Внезапно, меня все же потянуло написать кроссовер по двум актуальным для меня фэндомам. Честно говоря, сей текст рождался медленно и со скрипом, что для меня крайне непривычно - я очень редко сажусь за написание чего-то, но, обычно, если уж приступаю, то, что называется, "беру нахрапом", порой выдавая из себя внушительных объемов текст буквально за один заход. Где-то на середине мне всерьез захотелось все бросить, так как я опасался, что такая смена подхода для меня очень негативно скажется на качестве результата - но, в то же время, интерес к идее я не потерял, да и уже проделанной работы было несколько жаль, так что пришлось находить в себе второе дыхание. Но все же иногда мне кажется, что меня нельзя подпускать к двум вещам: эпику и ангсту. Честно, я уже не знаю, что и думать об итоговом результате - был ли во всем этом смысл, или нет.
В общем, вот что бывает, когда сочетаешь прохождение Darkest Dungeon и периодическое залипание на
фанатские клипы по Fate. В каком-то смысле, это маленькая серия драбблов, местами разрозненных. Пусть будет.
Автор: МэлавонФэндом: Darkest Dungeon и Fate, кроссовер.
Персонажи: Наследник (
читать дальшеАйрисфиль фон Айнцберн), Разбойник (
читать дальшеЭмия Кирицугу), Крестоносец (
читать дальшеСайбер - Артурия Пендрагон).
Жанр: Ангст.
Рейтинг: PG-13.
Размер: 1521 слово.
Статус: закончен.
От автора: Все цитаты из обоих канонов, прямые и косвенные, явные и чуть менее явные - скорее всего не случайны. Разные зарисовки написаны в разном времени. Прямые цитаты переведены самостоятельно.
Все-таки предлагаю взглянуть всем желающим.Они опять отправлялись туда. На сей раз - сплошь новички, только прибывшие в их злосчастный край. Такие иногда бахвалились перед походом, порой делились с остальными предвкушением славы или добычи, некоторые начинали потихоньку нервничать, вспоминая тени на старой дороге. Те, кто уже был в подземелье ведут себя иначе. Конечно, и они временами демонстрируют отвагу, доблесть, а порой и откровенную самоуверенность, но что-то в их поведении все равно меняется. Частица древнего ужаса навсегда остается с ними со всеми, запрятанная глубоко, но уже, вероятно, неискоренимая. Впрочем, иногда это место призывает к себе тех, кто уже несет внутри отголоски чего-то бесконечно темного. Для той, что наблюдала из окна своей комнаты, - лучшей комнаты, какую только можно найти в этом глухом поселении, - за отбытием новой группы искателей этот призыв обрел форму письма с гербом древнего и когда-то могущественного рода.
- Не стоило давать им припасы. Это затратно.
Сказавший это мужчина стоит сейчас рядом с ней и также смотрит в окно, но не на отбывающую компанию, а на цель их путешествия - виднеющиеся на утесе развалины фамильного особняка. Когда она отвечает ему, то не скрывает своей озадаченности.
- Я не думаю, что они справятся, если отправятся в поход без этих припасов.
- Верно. - Ее собеседник тут же отвечает на ее возражение, не меняя ровного тона. - Большинство из них в таком случае не протянет долго. Те, кто не погибнет, скорее всего, не выдержат и повернут назад. Но хоть какую-то добычу они с собой принесут. Так ты извлечешь из них пользу с минимальными затратами. Людей, готовых занять их место, ты всегда найдешь, а вот средств, чтобы снарядить каждого из них, у тебя еще нет.
Самое дешевое, что есть в этом злополучном месте - это отчаянные души. Они оба знают, что это так, поэтому Айрисфиль фон Айнцберн не спорит. Но она не уверена, что хочет поступать так, как ей предлагает ее спутник.
- Эти люди могут считать себя героями, - продолжает он, прекрасно чувствуя ее сомнения, - но ты должна понимать: они все не более чем инструменты. Именно так их надлежит воспринимать. Любой иной подход ведет, в лучшем случае, лишь к разочарованию.
Она горько улыбается, поворачиваясь к нему.
- Я не очень-то подхожу для этой роли, как ты знаешь. Но я всецело тебе доверяю, Кирицугу. И полагаюсь на твои советы.
- Я точно также могу сгинуть в подземельях, как и все остальные. Я тоже - не более чем инструмент. И тебе нужно быть готовой обходиться без меня.
- Тебя я так просто не отпущу. - Она старается придать своим словам немного шутливых ноток. - Разве у меня не может быть фаворита?
Кирицугу спешит отвернуться, но Айрисфиль все же замечает гримасу внутренней боли на его лице. К ней приходит понимание, что, попытавшись подбодрить своего спутника, она лишь всколыхнула в нем внутренние противоречия.
- Я не имею права на подобное отношение к себе. Без меня, возможно, ты бы не приехала сюда. Не была бы втянута в эту безнадежную борьбу. Пусть это и наследие твоего рода, но меня это место звало куда сильнее, чем тебя.
Вот теперь она готова с ним поспорить.
Ты ответила на письмо. Теперь, как и я, ты - часть этого места.
- Я была частью всего этого с того дня, как родилась, Кирицугу. Как ты сказал - это наследие моего рода. И ты дал мне решимости принять то, что было неотвратимо и попытаться изменить к лучшему то, что еще возможно. Эта борьба действительно была бы безнадежной, не будь с самого начала рядом со мной вас: тебя и Артурии.
Я вижу нечто давно отсутствовавшее в лицах прохожих - проблески надежды...
***
По старой дороге они прибыли сюда втроем. Айрисфиль, наследница рода фон Айнцберн, которому всегда приписывалась связь с потусторонним - белоснежная леди с глазами, алыми как полыхающая страсть, сама выглядящая как существо, не принадлежащее этому миру. Кирицугу, ее телохранитель и, по слухам, любовник, чужестранец, похожий скорее на разбойника с большой дороги, чем на слугу знатного рода, своим растрепанным видом и пугающей эффективностью навевающий мысли о старом механизме - истершемся, но все еще исправно выполняющем заложенную в него задачу. И, наконец, Артур... или Артурия - рыцарь, последовавший за своей прекрасной дамой, представляющаяся мужским именем и никем не разоблаченная просто потому, что никому нет дела до девчонки с золотистыми локонами, скрывающейся под латами крестоносца, до тех пор пока она продолжает нести взваленную на себя ношу и разить темных тварей своим благословенным мечом.
Никому нет дела - кроме Кирицугу, который видит в Артурии прежде всего ту, что загубила свою совсем еще молодую жизнь, просто потому что люди приняли это, как данность. Он прекрасно видит - она не из тех, кто пришел сюда ради славы или жажды наживы. Она пришла сюда, не планируя вернуться. Она твердит о священном долге, - надеясь освободиться от него, исполнив в последний раз, - и о рыцарской чести, - иллюзии, по мнению Кирицугу, призванной облагородить нечто, в чем изначально нет места благородству. Ведь ложный ореол рыцарства и героизма - то, что заставляет бесчисленное количество юношей и девушек вставать на путь, оканчивающийся в месте, подобном этому. Мир убежден, что так и надо. Поэтому Кирицугу не может принять этот мир - и может быть отчасти поэтому что-то тянет его за пределы мира людей. В подземных глубинах таится нечто бесконечно ужасное, нечто, что должно быть оттеснено назад, чего бы это ни стоило. Но отголоски той же силы обещают избавление - возможность изменить человечество к лучшему, перекроить то, с чем Кирицугу не может примириться, использовать для этого силы, не доступные для понимания людскому разуму. Кирицугу не знает, что влечет его во тьму сильнее.
Мы копали месяцы, годы - вечность. И безумие было нашей наградой.
***
Иногда здесь случаются особо тревожные ночи. И речь идет не о тех ночах, во время которых слышен гомон пьяного сборища в кабаке, порой перерастающий в шум драки или даже внезапно прерывающийся грохотом выстрела. Айрисфиль не привыкла к подобному, но она, как и все, понимала, что это, все еще, проявления людской жизни. Действительно тревожными ночи становились, когда в воздухе, в земле, в окружающих стенах можно было ощутить, как проявляет себя совсем иная, чуждая людям сущность. Тогда уже не было слышно ни галдежа гуляк, ни песнопений служащих церкви, ни даже лая бродячих псов - поселение затихало. Будто бы все живое замирало, боясь обратить на себя внимание подступающей из каждого темного угла силы.
В такие ночи Артурия, если только не находилась в тот момент в составе отправленной в путь экспедиции, являлась к дверям комнаты своей леди и заступала на самопровозглашенный дозор. Начиная с самого первого такого случая, Артурия не спрашивала разрешения, не предлагала - она ставила Айрисфиль перед фактом, что будет стеречь ее покой. Если она была в поселении, то всегда приходила в подобные моменты, даже если сама только успела вернуться из изнуряющего похода. Оставаясь у входа в покои леди фон Айнцберн, Артурия ждала, пока хватка незримой силы над городом вновь не ослабнет. Когда же это происходило, она позволяла себе соскользнуть в дрему. Айрисфиль могла обнаружить ее под утро, сидящей в коридоре возле двери, в доспехах и с покоящейся на рукояти меча рукой - и в виде спящего рыцаря не было ни капли безмятежности. Айрисфиль узнала, что порой Артурия разговаривает во сне - однако только один раз ей удалось разобрать слова:
"Ты настолько...". "...ненавидишь меня...". "...мой друг?".
Со временем, ты в полной мере познаешь трагический размах моих ошибок.
***
Айрисфиль фон Айнцберн обязана быть связующим звеном для них для всех. Это видно даже на примере ее ближайшего окружения: Кирицугу и Артурия не ладят друг с другом. Скорее даже неприемлят друг друга - настолько, что отказываются разговаривать, как будто сама мысль о существовании одного причиняет боль другому. Но место, в котором они оказались, заставило их привыкнуть к этой боли - при этом, никогда не притупляя ее, не давая забыть, как сильно они отличаются. Или же, скорее, насколько они на самом деле похожи? Они давно перешли через черту, которую считали для себя приемлемой - каждый по своим причинам, но они оба так и не смогли примириться с этим.
Подобных историй в этом краю - великое множество. Пораженное чужеродной, зловещей силой, это место чувствует отголоски каждой из них. И новая хозяйка этих земель тоже все чувствует. Кирицугу уже винит в этом себя, и Артурия, несомненно, тоже попытается взвалить на себя ответственность, когда она окончательно все осознает. Но, на самом деле, это не их вина, что Айрисфиль уже никогда не покинет доставшиеся ей проклятые владения, даже если ей, в отличие от многих других, осталось, куда возвращаться. С каждой приоткрытой тайной, с каждым воссозданным событием прошлого и каждым восстановленным камнем ее нового дома она все больше ощущает это - размывающуюся грань между ней и прежним хозяином этой земли, голос которого направляет ее, отзываясь в крови Айнцбернов. Многовековое наследие требует раствориться в нем, не приемля попыток сопротивления. Таково ее предназначение, но у Айрисфиль все еще есть возможность выбрать, как распорядиться теми знаниями, что неизбежно затмят собой все ее нынешнее естество. Знаниями, не предназначенными для человеческого разума, но все же постепенно наполняющими ее, словно подготовленный сосуд. Кирицугу и Артурия показали ей, что, по крайней мере, пока они еще могут, им надлежит попытаться остановить погибель, рвущуюся в этот мир из их владений. И если тем, кто был с ней с самого начала, нужно искупление - она пройдет с ними этот путь.
Добро пожаловать в твой дом, каким бы он ни был. Это убогое поместье, эти оскверненные земли, теперь они твои, и ты скована с ними узами.