Failure IS an option
Недавно зашедший между делом разговор об Эмии Кирицугу из Fate, а параллельно - о Призраке из Mass Effect, заставил задуматься об одной общей для них черте, примечательной для меня. Помнится, недавно я разбирал случай проявлений мести в произведениях, как концепции в целом и как мотивации для персонажей, а также разъяснял почему данный художественный прием я для себя выделяю. Сейчас же меня потянуло обсудить другой, с позволения сказать "троп" (который я, кстати, отчего-то не припомню замеченным мною на tv-tropes - видимо, не зная общепринятого названия, мне не удалось его найти). Я часто отношусь с определенной долей понимания к персонажам с весьма радикальными точками зрения, отчасти в том числе и потому, что меня не оставляет равнодушным один художественный прием, выглядящий следующим образом... Допустим имеется персонаж, имеющий перед собой великую, как ему кажется, цель, которую, по его мнению, он должен достичь во что бы то ни стало. Он начинает идти к этой цели, принося немалые жертвы, переступая через себя, совершая поступки, которые сам же оценивает как крайние меры и необходимое зло. Небольшим оффтопом подмечу, что я уже как-то рассказывал, почему не склонен осуждать методы персонажа в отрыве от его цели, так что здесь я просто повторюсь, сколь стараюсь я избегать осуждения персонажа с позиции "цель, конечно, благородная, но вот методы...", поскольку данный аргумент зачастую подается, ИМХО, весьма неубедительно. В любом случае, это не та тему, на которой я хотел заострить внимание.
Итак, персонаж идет к своей цели, и в этот момент или он сам, или прочие персонажи начинают подавать ему мысль, что, возможно, следует остановиться, пока цена достижения цели не стала слишком высока. Но персонаж, разумеется, отказывается - отчасти это обусловлено тем, что чужие аргументы его на данном этапе не убеждают, отчасти из-за того, что он может не допускать самого понятия "слишком высокая цена" для осуществления своей мечты. Но еще одна причина, и, как ни странно, наверное основная причина, по которой я начинаю сопереживать подобным персонажам, начиная чуять в их ситуации потенциал для драмы - то, что в случае отказа от своей цели на данном этапе персонаж вынужден будет признать, что все, сделанное им ранее, все принесенные им жертвы, все это было, в таком случае, бессмысленным. Страх, что все может оказаться напрасным, начинает подталкивать персонажа вперед, ближе к концу доводя его порой до прямого отрицания любых аргументов против его действий. И когда до достижения мечты остается буквально один последний шаг, разумеется, прямо в лицо персонажу летит самый весомый аргумент, такой, от которого уже не увернуться. Персонаж ставится перед фактом: либо его мечта оказывается в принципе недостижимой, или быть может он искренне верил, что сделает мир лучше, но на практике становится кристально ясно, что никому его "лучший мир" не нужен, кроме его самого, может быть перед персонажем вскрылись тщательно скрываемые от него до этого критически важные для его планов факты, либо же цена действительно достигла такой величины, что ее уплата будет иметь эффект, противоположный тому, к которому стремился персонаж, ну а может все вышеперечисленное. Суть в том, что ему действительно говорят: оно, как оказалось, того не стоило, потому да, все, кто страдал ради великой цели - страдали напрасно, все, что было принесено в жертву - было потеряно впустую, этот факт, которого ты уже панически боишься, теперь стоит перед тобой во весь рост и никуда от него не деться. И персонажу остается либо продолжать свое усиленное отрицание и совершить последний шаг в отчаянной попытке доказать, что его цель достижима (или даже попросту следуя задумке по инерции, на грани одержимости), либо же отказаться от всего в последний момент, принять этот факт и решиться каким-то образом жить с осознанием, что все было напрасно.
Как я уже сказал, разные воплощения подобного приема можно было наблюдать, скажем, на примере Эмии Кирицугу в Fate/Zero, Призрака в Mass Effect. Или же, к примеру, в сравнительно недавно пройденном мною Shadowrun: Dragonfall главный антагонист имя которого - большой спойлер, как оказалось, шел по схожему пути. Можно, отчасти, вспомнить сериальную версию Станниса Баратеона. Много кто может вспомниться, пожалуй... И да, чуть ли не больше всего в этом приеме меня привлекает страх персонажа признать бессмысленность принесенных ранее жертв - это предельно эгоистично, что добавляет иронии (ведь зачастую такие персонажи как раз искренне уверены, что руководствуются всеобщим благом вопреки своим личным желаниям), и в то же время совершенно понятно и, в моем случае, легко вызывает ту или иную степень сопереживания. И всегда возникает немалый интерес - что, в конечном итоге, выберет персонаж.
То есть, в случае с Призраком фанаты могут поспорить, что у него имелся запасной план в виде Шепарда, который реально может в определенной степени довести дело до конца, если сам Призрак окажется не способен к этому, - и мне вполне нравится эта теория (отчасти поэтому я считаю для себя более правильным не доводить его до самоубийства, а убивать его руками Шепарда, позволяя остаться при своей позиции до конца).
А вот Кирицугу, при всей моей симпатии к персонажу, радует меня тем, что в итоге все же вынужден был, так сказать, в полной мере пообщаться с Грааль-куном, не оставившим камня на камне от его убеждений. Может быть во многом это и обуславливает привлекательность для меня персонажа (помимо впечатляющей меня сопутствующей атрибутики), поскольку его путь к саморазрушению доходит до подобного финала. И да, при всем при этом, Кирицугу принял сей тотальный крах, хотя у нас имеется в каноне пример тех же Айнцбернов, которых подобные откровения остановить не способны и которые готовы совершить последний шаг уже из слепой одержимости.
И таков пример еще одного художественного приема, зачастую не оставляющего меня равнодушным в произведении.
Итак, персонаж идет к своей цели, и в этот момент или он сам, или прочие персонажи начинают подавать ему мысль, что, возможно, следует остановиться, пока цена достижения цели не стала слишком высока. Но персонаж, разумеется, отказывается - отчасти это обусловлено тем, что чужие аргументы его на данном этапе не убеждают, отчасти из-за того, что он может не допускать самого понятия "слишком высокая цена" для осуществления своей мечты. Но еще одна причина, и, как ни странно, наверное основная причина, по которой я начинаю сопереживать подобным персонажам, начиная чуять в их ситуации потенциал для драмы - то, что в случае отказа от своей цели на данном этапе персонаж вынужден будет признать, что все, сделанное им ранее, все принесенные им жертвы, все это было, в таком случае, бессмысленным. Страх, что все может оказаться напрасным, начинает подталкивать персонажа вперед, ближе к концу доводя его порой до прямого отрицания любых аргументов против его действий. И когда до достижения мечты остается буквально один последний шаг, разумеется, прямо в лицо персонажу летит самый весомый аргумент, такой, от которого уже не увернуться. Персонаж ставится перед фактом: либо его мечта оказывается в принципе недостижимой, или быть может он искренне верил, что сделает мир лучше, но на практике становится кристально ясно, что никому его "лучший мир" не нужен, кроме его самого, может быть перед персонажем вскрылись тщательно скрываемые от него до этого критически важные для его планов факты, либо же цена действительно достигла такой величины, что ее уплата будет иметь эффект, противоположный тому, к которому стремился персонаж, ну а может все вышеперечисленное. Суть в том, что ему действительно говорят: оно, как оказалось, того не стоило, потому да, все, кто страдал ради великой цели - страдали напрасно, все, что было принесено в жертву - было потеряно впустую, этот факт, которого ты уже панически боишься, теперь стоит перед тобой во весь рост и никуда от него не деться. И персонажу остается либо продолжать свое усиленное отрицание и совершить последний шаг в отчаянной попытке доказать, что его цель достижима (или даже попросту следуя задумке по инерции, на грани одержимости), либо же отказаться от всего в последний момент, принять этот факт и решиться каким-то образом жить с осознанием, что все было напрасно.
Как я уже сказал, разные воплощения подобного приема можно было наблюдать, скажем, на примере Эмии Кирицугу в Fate/Zero, Призрака в Mass Effect. Или же, к примеру, в сравнительно недавно пройденном мною Shadowrun: Dragonfall главный антагонист имя которого - большой спойлер, как оказалось, шел по схожему пути. Можно, отчасти, вспомнить сериальную версию Станниса Баратеона. Много кто может вспомниться, пожалуй... И да, чуть ли не больше всего в этом приеме меня привлекает страх персонажа признать бессмысленность принесенных ранее жертв - это предельно эгоистично, что добавляет иронии (ведь зачастую такие персонажи как раз искренне уверены, что руководствуются всеобщим благом вопреки своим личным желаниям), и в то же время совершенно понятно и, в моем случае, легко вызывает ту или иную степень сопереживания. И всегда возникает немалый интерес - что, в конечном итоге, выберет персонаж.
То есть, в случае с Призраком фанаты могут поспорить, что у него имелся запасной план в виде Шепарда, который реально может в определенной степени довести дело до конца, если сам Призрак окажется не способен к этому, - и мне вполне нравится эта теория (отчасти поэтому я считаю для себя более правильным не доводить его до самоубийства, а убивать его руками Шепарда, позволяя остаться при своей позиции до конца).
А вот Кирицугу, при всей моей симпатии к персонажу, радует меня тем, что в итоге все же вынужден был, так сказать, в полной мере пообщаться с Грааль-куном, не оставившим камня на камне от его убеждений. Может быть во многом это и обуславливает привлекательность для меня персонажа (помимо впечатляющей меня сопутствующей атрибутики), поскольку его путь к саморазрушению доходит до подобного финала. И да, при всем при этом, Кирицугу принял сей тотальный крах, хотя у нас имеется в каноне пример тех же Айнцбернов, которых подобные откровения остановить не способны и которые готовы совершить последний шаг уже из слепой одержимости.
И таков пример еще одного художественного приема, зачастую не оставляющего меня равнодушным в произведении.